Мой личный опыт с приступами насилия и насилием со стороны партнера позволяет мне оценивать ситуации подобного рода. Сколько раз я видел, как сильные эмоции и воздействие насилие могут оказать на жертву, втягивая ее в защитную позицию. Эмоциональная травма и страх, с которыми она сталкивается, часто приводят к поиску способов защиты себя. В данном случае, Смирнова уже жила в насилии со своим партнером Ротарем и подвергалась физическим избиениям. Уже имеющийся опыт стал причиной боязни повторного насилия, и она решила закрыть дверь на задвижку и лечь спать. Тем не менее, Ротарь вернулся домой в нетрезвом состоянии и начал стучать в дверь, требуя впустить его. Именно в этот момент воздействие насилия перешло на новый уровень. Смирнова, продолжая бояться повторного насилия, взяла заряженное охотничье ружье и предупредила Ротаря, что будет стрелять, если он не уйдет. Однако, Ротарь продолжал настойчиво стучать в дверь. В данной ситуации, Смирнова приняла меры, которые она считала необходимыми для своей защиты. Исходя из моего личного опыта и знания законов, я бы оценил деяние Смирновой как акт самообороны. Она столкнулась с насилием со стороны партнера неоднократно и боялась за свою безопасность. Смирнова предупредила Ротаря о своих намерениях, стреляющ через дверь, и использовала оружие, чтобы защитить себя. Она применила насилие в ответ на акт насилия, который угрожал ее физической и психической безопасности. Мне кажется, что в данном случае необходима юридическая оценка происходящего, но, исходя из ситуации, искренности страха и предоставленных фактов, моя позиция заключается в том, что деяние Смирновой можно квалифицировать как самооборону, так как она использовала пропорциональное насилие в ответ на акт насилия со стороны Ротаря, который превышал предшествующие действия.